На подлете к Москве у саней отвалилась правый полоз.
— Блин, — в сердцах воскликнул Николай, и начал экстренно приземлятся по плану приземления «куда придется». Сесть «пришлось» все же не на пашню, а на трассу, что само по себе было уже везением. Сани своей правой опорой высекли искры по асфальту, заюлили и встали строго на краю дороги. Николай вышел на обочину и начал голосовать народу на трассе. Ему радовались, бибикали, кто-то что-то невнятно-радостное прокричал на бешеном ходу, но никто не останавливался. Делать было нечего, без помощи обойтись уже не получалось.
На фоне пролетающих мимо и на дикой скорости машин, этот ГАЗ-21, больше известный в русском народе как «старая Волга», просто полз. Он/она сбросил/а скорость и встал/а рядом с разбитыми санями. Из машины с зубовным скрежетом старых дверей вышел толстяк в видавшем виды полушубке серо-голубого цвета. Он подошел к «гужевому транспортному средству» и скептически осмотрел его со всех сторон.
— Что ж, ты, брат, за крепежом не смотришь?
— Ну, — пожал плечами Николай, — так вышло…
— Ладно, давай будем думать, как тебя выручить.
Николай пожал плечами, ну, мол, давай, что ж теперь.
Толстяк выудил из внутреннего кармана своего полушубка мобилу и кому-то набрал. После недолгой паузы ему ответили.
— Привет, кум. Ты нынче далеко? У Пушкина, а с какой стороны? Так ты в двух шагах от нас, мы тут в километре от Пушкинской развилки стоим, я и сани.
Да, нормальные такие сани, с двумя оленями с красной попоной. Слушай, тебе, что красный цвет не нравится, когда свои сани запряжешь, можешь хоть, синим, хоть серо-буро-малиновым в красную крапинку наряжать, а то чужие сани, давай подъезжай жду.
— Ну, что коллега, давай знакомится что ли. Мороз Степан Васильевич, генеральный директор общества с ограниченной ответственностью «Дед Мороз и его компания» — организация корпоративных пьянок, служба дедов Морозов по вызову и на выезде, организация турпоходов по русскому Северу, с посещением резиденции Деда Мороза и демонстрацией Северного сияния, плюс катания на Северных, опять же, оленях. А ты у нас я так понимаю Санта Клаус.
— Ну, типа того, хотя мне к душе ближе, когда зовут, святой Николай.
— Угодник, что ль?
— Нет, не угодник, просто Николай.
— Ну, оно и понятно все нормальные люди. Ты как к коньячку относишься? Компанию составишь? Степан Васильевич Мороз полез за отворот полушубка и достал маленькую плоскую бутылочку.
— Так, ты же за рулем.
— Ты, что и впрямь решил, что я эту колымагу сам веду. Она меня самостоятельно уже лет тридцать возит, сама все правила знает, и даже требует обновления ей прочитать, чтобы типа не нарушать, а моя задача пьяным за рулем не выглядеть, да с пятидесяти грамм разве ж запьянеешь? — дед Мороз довольно захихикал.
— Ну, если так, то давай.
Принимая маленький коньячный стаканчик из нержавейки из рук Степана, Николай мягко вдохнул в себя дух хорошего французского коньяка. На его лице промелькнуло такое приятно удивленное выражение, что Степан Васильевич довольно крякнул.
— Ну, что хорош?
Николай, поднял в приветствии стаканчик и опрокинул его. Потом глубоко вздохнул морозный воздух и улыбнулся.
— Хорош…
— Франция, лето, южный склон горы, обращенный к морю, свежий ветер с запахом соленных брызг, потом лодыжки молодых крестьянок, мнущих виноградные кисти, дубовая трехсотлетняя бочка в прохладном подвале старого замка. Вот что такое хороший коньяк.
Николай с пониманием посмотрел на Степана, но ничего не сказал.
— Как сани-то, хорошо идут?
— Да, неплохо вроде, и поломок почти не было никогда. Эта правая лыжня, правда, лет двести назад пару раз скрипела подозрительно, но я ее тогда, так нагрузил — пожадничал, думал вместо трех поездок в день только две сделать. Чуть с тысячи метров не слетел вниз. А у тебя тоже сани есть?
— У меня их пять штук, но настоящих полетных только пара. Одни грузовые, другие грузопассажирские, но я их предельно редко использую, только для очень важных гостей. В прошлом году американских астронавтов катал, так они все шушукались меж собой, типа русские опять по космическим технологиям всех обошли, а все секретничают и прибедняются. Они думали я по-английски не понимаю, если сижу на месте кучера.
— Да, с нашей работой поневоле полиглотом станешь.
Так и судачили два мужика о своем, о праздничном, пока не подошла техпомощь и сани починили.